1418 дней и ночей сыны и дочери нашей Родины героически сражались с вероломным врагом – с немецко-фашистскими захватчиками. Эта кровопролитная битва закончилась Великой Победой у стен Рейхстага, освобождением от гитлеровской чумы ряда стран Европы. Для многих воинов Великая Отечественная война продолжилась и завершилась на Дальнем Востоке –разгромом милитаристской Японии, освобождением Южного Сахалина и Курильских островов.
В подборке материалов на этом развороте, посвященном Великой Победе, вы прочитаете рассказы о войне, написанные в разные годы о наших земляках-октябрьцах, героически сражавшихся в годы борьбы с фашистской чумой. Рассказы эти вошли в свое время , в «Памятную книгу», выпущенную в Самарской области.
Вечная память героям войны!
БЛОКАДА
В Октябрьске живет ветеран войны Михаил Михайлович Зуйков. Славный боевой путь прошел он. Свидетельство тому - пять медалей за ратный труд. Зуйков поделился со мной воспоминаниями о минувших годах.
- Было это словно вчера, - начал он свой рассказ. Все пережитое в годы войны навсегда осело в памяти.
Призван я был в армию в 1940 году, служил на Дальнем Востоке, а в июне 1941-го в составе 28 стрелкового полка был отправлен на оборону Ленинграда. Гитлеровское командование блокировало город Ленина. Но ни голод, ни холод, ни ежедневные обстрелы не сломили мужества и стойкости советских людей. Город жил, боролся, нанося врагу сокрушительные удары. Наш стрелковый полк занял оборону на станции Синявино под Ленинградом. Ночь прошла спокойно. Но рано утром появились немецкие танки. Развернутым строем, ведя на ходу огонь, они двигались на наши позиции. За ними шли бронетранспортеры с автоматчиками. Решено было бить врага прямой наводкой. Заговорили наши пушки. Прикрываясь танками, стреляя на ходу, немцы бежали вперед. Застрочили наши пулеметы, кося вражеские цепи. Передовой танк завертелся на месте, снаряд свернул башню и второму. Но враг продолжал наседать. Жесток и кровопролитен был этот бой, но ни один танк, ни один неприятельский солдат не дошел до наших позиций...
В этом бою и отличился ефрейтор Зуйков, за что был представлен к награде.
А воспоминания бегут чередой...
- Ночь. Лес, кругом болота. После тяжелого боя мы отдыхаем. Вдруг на опушке появился человек. Он сказал, что видел, как вдоль железнодорожного полотна в нашем тылу шли три немецких офицера. Командир сразу же направил по указанному направлению группу бойцов (в их числе был и я). Шли долго. Наконец, увидели шалаш. Стали тихо его окружать. Немцы выскочили и завязалась схватка. Силы были неравными, и вскоре врагам пришлось поднять руки. При обыске у них обнаружили оружие, планшеты с записями. Немцев быстро доставили в штаб. Там выяснилось, что это немецкие летчики со сбитого бомбардировщика. От них наше командование получило ценные сведения...
В одном из боев восемнадцатилетний Зуйков был тяжело ранен. Госпиталь. Многодневная борьба за жизнь. Затем направлен на Байкал, на станцию Слюдянка. Отсюда и демобилизовали. Вернувшись в Октябрьск, стал работать слесарем в вагонном депо.
М. Попова
ДЕРЗОСТЬ
...Полковая разведка вблизи поселка Васильевка в тылу у немцев обнаружила полевой аэродром с боевыми самолетами. Было решено уничтожить его. Командир полка вызвал командира пулеметного отделения Григория Мокеева:
- Сержант, пойдешь в тыл на танке. Если прорветесь на аэродром, уничтожить самолеты. Действуйте по обстановке...
Выбор этот был не случаен. Мокеев зарекомендовал себя как отважный, умелый воин. Летом 1942 года наши войска нанесли удар в направлении Харькова. 25-я Чапаевская стрелковая дивизия, в которой служил Мокеев, развивая наступление, рвалась к г.Полтава.
Дерзкий рейд одного танка почти удался. Только, когда до самолетов оставалось метров семьдесят, взрывом сорвало гусеницу. Мокеев соскочил с брони, подхватил свой пулемет и, укрываясь за мелким кустарником, бросился к самолетной стоянке. Короткой очередью снял часового. Немцы не ожидали такой каверзы в своем тылу и не выставили надежной охраны.
Летчики, находившиеся на отдыхе в ближайшем поселке, услышали стрельбу около самолетов. Побежали к аэродрому. Мокеев увидел фашистов издалека, выбрал удобную позицию для пулемета и длинной очередью уложил троих первых. Остальные отпрянули назад, побежали обратно. Сержант увидел, что они без оружия. Тут же у него родилась смелая мысль: «Попробую взять их в плен!»
Мокеев побежал за летчиками в поселок. Настиг их.
- Хенде хох! Или гранатой оглушу! - крикнул Григорий.
Вряд ли кто из них понимал русскую речь. Но через минуту перед сержантом стояли девять летчиков с поднятыми руками. Мокеев привел свой богатый «трофей» в полк...
Через сутки разведка обнаружила в соседнем поселке большой табун лошадей. Сержант Мокеев получает задание: угнать их от немцев. На этот раз дерзкую операцию проводил вместе со своим отделением. Часового сняли без труда. Сержант приказал бойцам занять круговую оборону и дожидаться его. А сам, оседлав одного коня и привязав двух сбоку, выехал из конюшни. Табун двинулся следом. Сдав лошадей в артполк дивизии, Мокеев вернулся к своему отделению.
К тому времени немцы обнаружили пропажу. Засекли и наших солдат, открыли по ним ураганный огонь. Мокеев был тяжело ранен в обе ноги, контузило. Двое бойцов выносили своего отважного командира из-под огня, но были убиты. Истекая кровью, Григорий дополз до расположения части.
Так впервые Мокеев оказался на госпитальной койке. Раны были глубокие, серьезные, долго не заживали. Боль отступала, когда Григорий вспоминал свои родные волжские места. Полнокровным пульсом была наполнена его жизнь довоенной поры. Трудился на восстановлении железнодорожного моста через Волгу. Позже спускался в шахты Первомайского асфальтового завода. Когда семья Мокеевых вступила в колхоз «Красный ударник», Григорий окончил курсы комбайнеров и стал добрым хлеборобом.
«Как теперь на мостик поднимусь?» - в который раз тревожная мысль терзала волжанина. Лечение шло туго. Менялись госпитали: Ростов, Цимлянск, Ессентуки, Цхалтубо. Наконец-то выписали.
Приехал Мокеев домой. Высохли слезы радости встреч с родными, пообвыкаться стал в мирной жизни, но не давала покоя мысль: «Все ли я сделал для победы над ненавистным врагом? Нет, не все». Надраив суконкой фронтовые награды, Григорий стараясь не хромать, предстал перед военкомом: «Направьте на фронт».
И вновь сержант в боях. Прошел год. Так уж распорядилась судьба, что вновь волжанин дрался за Харьков. И опять же был здесь ранен. На этот раз в голову и ногу. Врачебная комиссия, проведя осмотр, была неумолимой - списала «по чистой».
Вернулся Григорий Васильевич домой инвалидом. Но не таков у него характер, чтобы отсиживаться на завалинке, глядя как женщины да пацаны, выбиваясь из сил, трудятся отчаянно для фронта. Вновь он за штурвалом комбайна. Только одному Мокееву, да жене его Нине Ивановне, известно, как нелегко приходилось водить машину с искалеченными ногами. Два сезона трудился по-фронтовому. А тут и стали возвращаться после Победы мужчины.
Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» добавилась к боевым наградам. И она Мокееву не менее дорога, чем ордена Славы третьей степени, Отечественной войны первой степени.
Н. Гремячевский
КОМЕНДОР
Тост поднимали за Петра Коклюхина. Его призвали на флот. Провожать будущего моряка собралось почти все село. Отец Алексей Семенович и четыре брата Петра были тут же.
- Счастливый ты, Алексей Семенович: таких орлов вырастил. Один к одному, - говорили односельчане.
Вечер прошел весело. Когда в небе загорелись звезды, Петр вышел из дома, спустился на берег Волги. Мимо проходили пароходы, залитые светом. Тихо плескалась вода, мигали огни бакенов: чудесная ночь! Вместе с одногодками на другой день он прибыл на Черноморский флот. В учебе, в походах прошли четыре года. Петр Коклюхин, комендор нового тральщика «Мина», стал опытным моряком. Давно забыта первая робость. Выработалась привычка чувствовать себя в море лучше и привольнее, чем во время стоянки.
Шел пятый год службы. Петр уже готовился к демобилизации, но началась война. А вскоре получил письмо из дома. Отец сообщил, что братья Александр, Павел, Николай, Владимир и он отправляются на фронт.
«Воюй, сынок, честно, храни достоинство семьи. Ведь мы - русские -гордые, непокорные», - писал отец.
Гремит канонада над Севастополем. Над Мекензиевыми горами - черное облако дыма. Оно все увеличивается, поднимается выше. Воздух содрогался от беспрерывных взрывов, над кораблем проносились снаряды. Со знаменитых евастопольских бастионов, из балок и бухт били по врагу батареи. «Все туда», - говорил заряжающий Беляев, указывая в сторону Мекензиевых гор. Командир орудия Коклюхин ничего не ответил.
Канонада нарастала. С передовой просили поддержки. «Фугасным, прицел... Заряжай!» - скомандовал старшина. Выстрел. Первая гильза со звоном упала на палубу и откатилась к борту, а новый снаряд уже послан в казенную часть. Коклюхин верил в свой боевой расчет. Движения наводчика Мурашева, установщика прицела Ильина были быстрыми, четкими.
Немало снарядов послал по врагу расчет Коклюхина. Вечером, когда утих бой и враг отступил, на тральщик передали телефонограмму. Командующий Приморской армией объявлял благодарность всему личному составу «Мины». Очередной поход. Шли всю ночь. На фронте оживление. Наши войска вышибли немцев уже из многих районов. Враг контратакует. Над морем десятки самолетов. Немцы пытаются перехватить наши караваны, чтобы сорвать доставку горючего, боезапасов, живой силы. Тральщик «Мина» шел в охранении.
Старшина первой статьи Коклюхин - у своего орудия, всматривался в темноту, прислушивался. Самолеты врага появились внезапно. Между берегом и конвоируемым танкером «Кутюрье» повисли осветительные ракеты. Танкер отчетливо видно на фоне гор. Бомбардировщики пошли в атаку со стороны моря. Ночное небо наполнилось гулом моторов. С кораблей засверкали вспышки выстрелов, ввысь потянулись нити пулеметных очередей. Бомбардировщики, встретив огонь, сворачивают с боевого курса, заходят в новые атаки. Один из пикировщиков прорвался сквозь огневую завесу и пошел прямо на танкер. Еще мгновение - и будет поздно.
Коклюхин увидел самолет, оценил обстановку. Гибель танкера может предотвратить только меткий выстрел орудия. Он помнит первый бой с самолетами врага, когда у бойцов еще не было опыта. Теперь каждый обрел выдержку. Если даже бомба полетит прямо на корабль, и тогда установщик прицела Ильин не отнимет глаз от окуляров.
Участвовал Петр и его комендоры в отражении налета сразу 17 юнкерсов, 11 мессершмиттов. Это было днем, и старшина мог выбрать цель. В тот раз наводчику Мурашеву пришлось работать одновременно первым и вторым номером - был ранен старший краснофлотец Кеба. Осколком бомбы повредило головной взрыватель снаряда. Промедление грозило взрывом боезапаса. Кеба подскочил к снаряду и выбросил его за борт.
Артиллеристы научились у своего командира мастерству, хладнокровию, расчетливости. И вот теперь... Коклюхин не ждал команды с мостика, некогда было и докладывать. Только собственная инициатива, решительные действия орудийного расчета могли спасти танкер.
- Левый борт, курсовой 85, дистанция... Огонь! - скомандовал Коклюхин. То ли спокойный голос старшины вселил уверенность, а краснофлотцев, то ли они сами поняли смертельную опасность и делали все быстрее обычного. Выстрел оказался на редкость точным. Самолет тряхнуло взрывом, он взмыл вверх и уже не смог выровняться. Бомбы упали с большим перелетом. Через секунды «юнкерс» рухнул в море. На рассвете караван в полном составе вошел в туапсинскую бухту.
На многие сотни миль тянутся фарватеры Черного моря. Команда хорошо знала эти морские дороги. В декабрьские штормовые ночи 1942 года «Мина» вместе с тральщиком «Арсений Раскин» вышли на вражеские коммуникации у побережья Румынии. Никогда корабли этого типа не совершали таких больших переходов без захода на базы. Но чем больше возникало трудностей, тем выше был порыв моряков. Тогда, в момент сурового испытания, старшина Коклюхин решил навеки связать свою судьбу с великой партией Ленина.
Утром показался вражеский берег. Вскоре на горизонте показались дымки каравана фашистских судов. Они в несколько раз превосходили наши корабли по вооружению и ходу. Выручала внезапность, отвага. В короткой стремительной схватке потопили фашистский сторожевой катер, подожгли крупный транспорт, подбили миноносец.
Боевой расчет продолжался. От снарядов «Мины» полыхали фашистские самолеты на анапском аэродроме. Тральщик вел огонь по гитлеровцам в Новороссийске, Керчи, Феодосии. В этих операциях отличился орудийный расчет Коклюхина. Первым он открыл огонь и 22 мая 1943 года, спасая транспорт «Интернационал» с авиационными бомбами, метким выстрелом сбил пикирующий бомбардировщик.
Фашисты решили отмстить за потерю. Они устроили повторный налет. Бомбы рвались с кормы и носовой части, с левого и правого бортов. На корабле вспыхнул пожар, грозивший прорваться к артиллерийскому погребу. В машинные отделения начала поступать вода через пробоины. Корабль стал тонуть. 6 человек убиты, 22 ранены. Ранен и Коклюхин. Но он, обливаясь кровью, ведет огонь по врагу. Вот задымил еще один самолет и скрылся за горами и в этот момент весь корабль задрожал, как в предсмертной судороге. Бомба ударила в корму. Корабль потерял ход. Все, кто был способен двигаться, бросились спасать тральщик, забивали чепы в подводные пробоины, тушили пожар, ремонтировали двигатели. И в этот тяжелом бою вышли победителями, доставив транспорт в Геленджик. Тральщик пришел своим ходом в Туапсе, где моряков ждали санитарные машины. В госпиталь увезли и Коклюхина.
14 боевых наград украшают грудь Петра Алексеевича, отважного волжанина. Он награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, медалями «За отвагу», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа». Демобилизовавшись, он двадцать лет проработал мастером на одном предприятии Октябрьска.
Как же сложилась судьба остальных Коклюхиных? Отец Алексей Семенович пришел с фронта, но вскоре скончался от ран. Старший брат Александр погиб под Смоленском, Павел - под Ленинградом, Николай и Владимир вернулись домой. Из шести защитников Родины остались в живых трое.
П.А.Коклюхин часто выступает перед школьниками. Ему есть что рассказать ребятам. Он прошел славный боевой путь.