Без малого семь десятилетий отделяет нас от того времени, как закончилась Великая Отечественная война. 70 лет – целая человеческая жизнь. И потому не так уж много осталось среди нас живых свидетелей, знающих не понаслышке, что такое военное лихолетье. Житель Октябрьска Александр Андреевич Кувшинов – один из них.
Родился он в 1934 году в селе Губино Куйбышевской области. А чуть позже его отца – Андрея Николаевича Кувшинова, бывшего шофёром, перевели на станцию Батраки, где он стал служить в местной пожарной части. И всей семьёй, с маленьким сынишкой Шурой, Кувшиновы перебрались в наш город, поселившись в небольшом деревянном доме на окраине Костычей.
Жизнь текла своим чередом. Глава семьи с утра и допоздна проводил время на работе, мать хлопотала по хозяйству. Мальчик подрос и уже готовился пойти в школу, как вдруг однажды летним днём по радио объявили, что на страну напали немцы…
Хоть Батраки и были глубоким тылом, но война уже с первых дней напомнила о себе – через станцию на фронт сплошным потоком шли поезда. Одни везли на фронт солдат и военные грузы, другие увозили на восток эвакуированных. По шоссе, что проходило к северу от города, бесконечной вереницей потянулись обозы – призывники, что уходили на фронт из окрестных сёл, двигались на запад к станции Сызрань, где грузились в эшелоны. Отец больше не бывал дома – служба в пожарной охране теперь приравнивалась к военной, и потому, хотя Андрея Николаевича так и не взяли на фронт, отлучиться домой даже на минуту ему было нельзя. Теперь Шура навещал родителя, каждый день наведываясь в часть, что располагалась возле нефтебазы. По пути мальчишка заглядывал на станцию, где останавливались воинские эшелоны с солдатами, возле которых всегда можно было обменять махорку, что жители Батраков выращивали на своих огородах, на котелки, миски и ложки, ибо с началом войны даже посуда сделалась страшным дефицитом.
- Вот сколько уже прошло лет, - вспоминает Александр Андреевич, - а никак не уходят у меня из памяти эти молодые ребята, уезжающие на войну. Они готовы были поделиться с нами последним – то сахару кусочек тебе протянут, то хлеба… А ещё попадались сердобольные машинисты на паровозах, которые, бывало, с тендера тебе ведро угля отсыплют. Не знаю, как бы мы смогли пережить долгие и суровые зимние холода, если бы не они – ведь топить печь было нечем…
В 1942 году война всё чаще стала докатываться и до наших волжских берегов. В хозяйстве у Кувшиновых было две козы. И вот как-то раз, когда погожим летним вечером стадо возвращалось с пастбища, Шура, которому в ту пору было восемь лет, отправился их встречать. Присев на обочине просёлочной дороги, паренёк стал поджидать, когда пастух погонит коз с холмов, как вдруг незнакомый рокочущий звук привлёк его внимание. С юга из-за Волги, поблёскивая в лучах заходящего солнца, к Батракам приближался двухмоторный самолёт. Вот уже стали видны кресты на его крыльях… В остеклении кабины промелькнуло лицо пилота – Александр Андреевич на всю жизнь запомнил это лицо. Ревя моторами, самолёт пронёсся над самой его головой и, заложив вираж, скрылся за ближайшими холмами – это был немецкий разведчик, фотографировавший нашу станцию и железнодорожный мост.
Вскоре вдоль всего берега Волги, от Пристани до самого Первомайска, стояли зенитки. Одно из орудий расположилось прямо позади огорода семьи Кувшиновых. Артиллеристы вырыли здесь окопы и блиндаж, и теперь то и дело приходилось видеть, как они под вой сирен тренируются в отражении воздушных атак. Впрочем, учебными эти тревоги оставались недолго.
- Помню, как-то мы, пацаны, собрались на Волге, - рассказывает мой собеседник. – Кто-то пришёл порыбачить, кто-то играл в лото… Вдруг завыли сирены. Сначала мы было подумали: опять учения. Но тут в вой сирен вплелся гул моторов. Вгляделись в небо – к городу приближались немецкие самолёты. Мы насчитали двенадцать штук. Тут ударили наши зенитки, и мы бросились врассыпную по домам. Орудие бьёт – и в небе вздувается маленький тёмный шарик разорвавшегося снаряда. Со свистом падают осколки… Наши батареи вели заградительный огонь, заставляя немцев держаться на большой высоте, откуда трудно прицельно сбрасывать бомбы. Так и вышло. Покружив над мостом, немцы побросали бомбы, но ни одна не попала в цель. Запыхавшийся Шура был уже возле самого своего дома, как вдруг что-то просвистело возле самой его головы и, ударившись о крыльцо, вышибив из доски приличный кусок, отлетело в сторону. Подросток так и замер от неожиданности. Это был осколок снаряда – длинный, с ладонь, и весьма увесистый (на следующий день мальчишка нашёл его возле грядок овощей). Потом этот нежданный «гостинец» Александр Андреевич еще долго хранил как память о войне.
В годы Великой Отечественной многие тысячи октябрьцев защищали Родину на полях сражений. Те, кто остались в тылу, всем, чем могли, помогали фронту. Ученики начальных классов 31-й школы, где в годы войны учился наш герой, шили для солдат тёплые вещи, кисеты, заготавливали шиповник и другие лекарственные растения. А ещё делились последним с эвакуированными, сотни семей которых были размещены в Батраках, на Правой Волге и в Первомайске. И потому День Победы 9 мая 1945 года был для них долгожданным и выстраданным.
После войны А.А. Кувшинов служил в армии в составе Западной группы войск в Германии. Возвратившись в 1956 году в Октябрьск, поступил работать в ПЧ-9 машинистом мотовоза. А позже, с началом электрификации железной дороги, долгое время трудился на Куйбышевском энергоучастке, обслуживая контактную сеть. На пенсию Александр Андреевич вышел в 1983 году. Но и по сей день, несмотря на годы, сохраняет бодрость духа и желание жить полной жизнью. И с нетерпением готовится к 9 мая – одному из самых своих любимых праздников.
Дмитрий Инфан